Монстры. Ими пугают бабушки-сказительницы непослушных детей, чтобы те слушались и вели себя хорошо. Повзрослев, играющие во взрослых дети не забывают о страшном слове, отзывающемся дрожью в сердце. Ёкаи - демоны, что могут принять любое обличие - грозят погибелью всякому живому существу, если оно нарушают правила или мешает покою древних злых духов. Это может быть женщина или мужчина, животное или даже самая обычная домашняя утварь. От них не сбежать. Демоны живут среди нас, обычных людей, прячутся под безобидным ликом - привлекательной маской, за которой не узреть надвигающейся опасности. Своим появлением они несут зло и гибель. Их почитают, ублажают и уважают, но все эти чувства растут из страха. Страха, что невозможно преодолеть. Он первороден, подобно боязни смерти. И покуда страх этот живёт в людских сердцах, монстры будут являться в наш мир, терзая плоть, разум и душу человеческую.

— Ну и бредятина, — очередной свиток с выразительным звуком столкнулся со стеной, выкинутый ленивым движением руки, и шлёпнулся в приличных размеров кучу из себе подобных. Китачи, с нескрываемым разочарованием оглядел старинный шкаф, на котором красовались, ещё более древние чем их хранилище, манускрипты. С недавних пор Хьюга заинтересовался поиском информации о неких Хвостатых зверях, Биджу, которых вскользь упоминали ещё в Академии, но даже среди доступной ему библиотеки оказались лишь легенды и мифы, совершенно не тянущие на источник достоверных знаний. С полным ощущением того, что недалёкие родственнички решили над ним пошутить, отправив в секцию для детей и подростков, Слепой поднялся с пола и застыл, подобно статуе, в глубоких раздумиях о дальнейшем маршруте.

Этот вышеупомянутый подъём дался Тачи с трудом - его тело всё ещё болело после вчерашней тренировке с матерью и её коллегами. АНБУ били не слабо, практически в полную силу, совершенно не ссылаясь ни на возраст ученика, ни на отсутствие реального боевого опыта. В прочем, если не брать в учёт жгучую боль в каждой мышце и определённую скованность движений из-за многочисленных бинтов - они оплетали мальчика с пят по шею, юного Хьюга всё устраивало в проводимых учениях. В конечном итоге, всё шло исключительно на пользу. В будущем приобретенные навыки могли помочь в столкновении с уже реальной угрозой для жизни, и даже если сейчас приходилось терпеть дискомфорт - это того стоило.

Оставался вариант прошерстить личные сборники литературы старейшин - там наверняка мог быть стоящий потраченного на поиски времени манускрипт - а то и не один - но сегодня Китачи не хотел лишний раз высовываться из отдалённых уголков поместья клана, уж тем более, проходить через самый центр. Это предвещало встречу с сегодняшними гостями и многочисленной роднёй, пересечься с которыми - оказаться втянутым в торжество. Придётся изображать из себя примерного представителя благородной крови, произносить полные напускной вежливости речи, смиренно кланяться и, возможно, извиняться за каждый лишний шорох, выбивающийся из симфонии лжи и лицемерия. Нежелание участвовать в данном маскараде - одна из причин, почему Слепой решил именно сегодня как следует засесть за чтение с головой, изображая бурную деятельность.

— Блядство...

Крик души, испущенный в одном единственном ругательстве, к тому же, сквозь зубы, эхом отразился в пустующем помещении. Наученный горьким опытом, Хьюга резким поворотом вокруг своей оси осмотрелся по сторонам, дабы убедиться в отсутствии карающей длани тех многочисленных представителей родного клана, что высекли бы даже за завуалированную нецензурщину - а вопрос цензуры у Хьюга был поставлен весьма хорошо - вернулся к думам о возможных вариантах развития событий; Торжество только-только началось. Бледное солнце, пробивающееся сквозь тускло-серое небо, отражалось от снежного настила, предвещая начало долгого, утомительного дня.

Тогда-то впервые Китачи и встретил девушку из клана Узумаки. Среди царствующей белизны зимы её алые волосы, поднимаемые редкими порывами ветра, отсылали к теплой весне, к блаженным восходам и закатам, которые в настоящее время года приходили и уходили слишком стремительно, чтобы успеть насладиться видом. Хьюга не знал, почему она отбилась от общего собрания празднующих, да и не особо хотел узнать - его куда больше волновал вопрос обнаружения. Не знал он и того, чем может обернуться эта нежданная встреча, но всем нутром хотел бы её избежать.

Отброшенный свиток, в спонтанном движении рухнул с вершины кучки, обнажая выведенные верной рукой иероглифы.

"Монстры живут среди нас."

Больше всего Китачи в своей жизни ценил уединение. Это чувство сладостного одиночества, при котором ни одна живая душа не нарушает поток мыслей и не сбивает концентрации, было необходимо Хьюга столь же, сколь важна была для любого другого человека возможность дышать. Поэтому он и научился ограждать собственный разум от окружающей действительности, даже если находился посреди оживлённой улицы. Поэтому терпеть не мог, когда кто-то своевольно пытался вторгнуться в его зону комфортного отчуждения. Тем более, на его собственной территории.

Признаться честно, Ки даже не сразу обнаружил нарушительницу своего покоя - его слишком увлекли собственные мысли о возможных путях минования скопившейся массы людей - а когда заметил, было уже слишком поздно. Неизвестная уже во всю читала его свиток, в ему одному принадлежащей, на данный момент, комнате, в его, с таким трудом выкраденное, время для уединения. Подобную наглость Тачи не встречал уже довольно давно - все, кто пытался вывести Слепого из состояния равновесия уже были знакомы с последствиями - и то, что кто-то удосужиться нарушить одно единственное правило - не мешать - стало для него неприятным сюрпризом. Неприятным - это ещё мягко сказано. И без того находящийся на грани из-за неудавшегося поиска нужной ему информации, Китачи окончательно потерял всякое терпение.

Неопознанный ходячий объект мгновенно, стоило ей раскрыть рот, столкнулся с ледяным взглядом "слепых" глаз. Вены на висках вздулись, а зрачок приобрёл более выраженное очертание. Этот выстрел активированного додзюцу, глаза в глаза, говорил лишь об одном - тебе здесь не рады.

— Потерялась, — это слово, очевидно, заменило приветствие, — Узумаки Харуко?

Ну естественно, он узнал в обладательнице алых волос не какую-то случайную представительницу клана Водоворота, а вполне конкретную куноичи. Информация о ней давно была занесена в его записи, более того появившись там одной из первых. Активная, живая, вечно со всеми болтающая, ужасно громкая и своенравная. Красный тайфун с ослепительно яркими эмоциями - фейерверк, а не девушка. Она выступала прямым антиподом спокойного, до раздражения уравновешенного Китачи - для него не то что активно общаться, обменяться словами с кем-то, было чем-то претящем самой его сути. В попытках избежать столкновения с источником пронзительного шума, в лице Харуко, Хьюга собирал о ней любые сведения: где обитает, с кем и как проводит время, чем питается, в каких точках и какое время. Более того, Слепой попытался разузнать побольше о раздражительном объекте в базе АНБУ, но был послан в довольно грубой, пусть и по-приятельски, форме. Сначала матерью, а затем и прочими представителями специального подразделения Конохи. Обидно? Не очень. Разочаровывающие? Вполне. Но, несмотря на данную неприятность, Хьюга довольно быстро обрёл иную, ещё более будоражущую мысль. Вокруг этой девчонки есть какая-то тайна. И вот тайны то как раз Слепой очень любил. Точнее, ему доставлял удовольствие процесс их раскрытия. И сейчас открывался весьма неплохой шанс приблизиться к раскрытию волнующей загадки.

Мелкие пылинки витали в воздухе, оседая на вековых шкафах, присоединяясь к миллионным своим собратьям. Затхлый воздух, пропитанный запахом древних рукописей, смешивался с едва проникающими через узкую щель - чуть расширенную при входе Узумаки - дуновениями свежего ветра, едва ли разбавляющим тот аромат, что пропитывал каждый миллиметр помещения. Приблизившись на расстояние вытянутой руки с куноичи, Китачи взмерил ту с ног до головы, параллельно деактивируя бьякуган. В нём сейчас не было необходимости. Взгляд менее изучающим от того не стал.

— Прошу простить за грубость, Харуко-чи, я не привык к посетителям, — Слепой склонил голову в приветственном жесте, заведя руки за спину и максимально расслабив мышцы в знак того, что не несёт опасности, — Ты отбилась от остальных случайно или намеренно? Если первое, то я мог бы проводить тебя обратно, к месту проведения торжества. Если же ты, напротив, стремилась, как и я, избежать участия в нём, то могу предложить свою компанию в прогулке по поместью, я знаю, как избежать нежеланных встреч. Если же ты откажешься от моей компании, то я, несомненно, приму твою волю. Но позволь мне настоять.

Тотальное игнорирование речи, в которую было вложено столь усердно собранная вежливость, способно вывести практически любого. Наглый, вызывающий, бесстыжий взгляд, добивающий даже самые крепкие нервные клетки. Голос, в котором слышались неприкрытые нотки чего-то граничащего с упрямством и даже хамством, в состоянии спровоцировать на всплеск эмоций любой, за исключением, разве что, тех, у кого вовсе отсутствуют чувства. Харуко - пример преемственности поколений. Девчонка, впитавшая в себя всё самое раздражающее от своего прославленного предка.

Но Китачи держался. Он тоже был не из робкого десятка. А тесто, из которого был слеплен Слепой, месили напару те ещё пекари: самая грубая из всех ныне живущих Хьюга - Таийо, и Хокаге нарцисс с повадками клоуна - Шо. Эта чудесная парочка породила на свет того, кто, удивительным образом, смог сдерживать в себе повадки обоих, направляя всю энергию в нужное русло, контролируя бурный поток, бушующий внутри.

И всё же, будь Ки немного больше похожим хотя бы на одного из родителей или же был уверен, что за его действиями не последуют серьёзные последствия, Узумаки сразу получила удар ладонью в грудную клетку, что выбил бы всю дурь и дерзость. Но Китачи держался.

— Моё имя - Китачи, — ответил на вопрос девушки Хьюга, делая ещё один шаг на сближение, оказываясь практически вплотную, —хотя наши с тобой сверстники называют меня не иначе как Слепой. Но вряд ли ты знаешь обо мне.

Он не любил эту необходимость придерживаться этикета, обязательно представляться при знакомстве и кланяться в знак вежливости. Ему не претила сама мысль подобного поведения. Просто по мнению Китачи подобного достойны лишь единицы, признанные им, и Харуко в это число не входило. Не нравилось ему и то, что Узумаки упорствует в их маленьком холодном сражении. Она находилась в его покоях, а значит, должна была действовать по его правилам. Но как в этом убедить подобное вздорное существо? Ответа на этот вопрос у Китачи не было. И он ненавидел, когда в его голове не находилось ответа.

С другой стороны, где-то внутри он испытывал неподдельный азарт от происходящего; Его взгляд был устремлён в глаза девушки. Их зрительный контакт будто ничто не могло разорвать. А когда в последний раз Ки сталкивался с тем, кто способен выдержать его взор? Он уже даже и не помнил. Она осмеливалась говорить с ним так, словно имела право на подобный тон. Словно, она не боялась "бессердечного чудовища", встречи с которым избегали даже некоторые родственники. И, несмотря на нарастающее напряжение, которое впору было резать ножом, юноша от этого испытывал...Удовольствие? Не самое подходящее словно, но в контексте мировосприятия Тачи вполне удобоваримое. 

"Когда два монстра сталкиваются друг с другом, это нередко приводит к стихийным бедствиям в виде наводнений, землетрясений, ураганов или же извержений вулканов. Сражения их непредсказуемы в исходе своём, но страдают от того более всего не сами демоны, а простой люд. Когда как для монстров это - сродни развлечению."

— Как тебе содержимое, к слову, — Китачи мотнул головой в сторону свитка, сжимаемого цепкой хваткой девичьих ладоней, то ли намекая, что вещь принадлежит ему, то ли действительно интересуясь мнением Хару, — я, признаться, искал информацию о Биджу, но нашёл лишь легенды, в общем, ничего интересного. Хотя есть одна деталь... Более всего в текстах, составленных людьми из страны Огня, фигурирует некий девятихвостый лис, в обличие прекрасной девушки. Кицунэ, если я не ошибаюсь...

Если бы Слепой знал, сколь близко он находится к разгадке великой тайны семьи Узумаки. Если бы только был осведомлён, что перед ним никто иной, как Джинчурики, то, верно, не стал произносить подобные слова. Но он не знал. И он произнёс.‌‍

Обстановка в помещении продолжала накаляться. Стремительно, неотвратно. Градус противостояния в странном диалоге двух юных сердец повысился до предельных значений. Во всяком случае, достаточно, чтобы оба понимали - вот-вот должно что-то грянуть. Что-то лопнет или треснет. Щёлкнет, порадив ослепительную вспышку. Взорвётся, дав сигнал к действию. Прозвучит громогласный горн, освидетельствовав начало.
Начало чего?
Между тем, с каждым произнесённым словом Узумаки Хьюга терял различимые эмоции в лице. Бесследно исчезали раздражение и неприязнь. Жесткость и отчуждение во взгляде канули в небытие. Легкая озлобленность, отвращение, жажда нанести крепкий удар, вбивающий истину. Всему этому на смену пришло спокойствие. Более того - безразличие. В Китачи не было сейчас и толики того, чем встретил он свою нежданную гостью, и это могло показаться странным, ещё более отпугивающим и напрягающим. Всего несколько мгновений и громовые свинцовые тучи обратились в безмятежный штиль при ясном небе. Не парадокс ли, столь сдержанная реакция на все те грубые подколки со стороны Хару? Разве, не должно было это вылиться в нечто действительно...Беспрецедентно жестокое? Определённо, должно было. Так от чего же нет?
Тачи знал о Харуко много. Слишком много. Её привычки, повадки, манеру поведения в зависимости от ситуации. Каждую условную и безусловную реакцию на тот или иной раздражитель, его отсутствие. Такая понятная, простая для прочтения из-за своих не прикрываемых эмоций - очередная открытая книга на столе Ки. Вопреки устоявшемуся принципу - легко судимая по обложке. И чем больше знал юноша о рыжей особе, тем меньше она вызывала интереса, особенно сейчас, демонстрируя лишь инфантильность, глупость и навязчивое желание вызвать негативные эмоции, яркую ответную реакцию. Если бы не окружающая Хару великая тайна, Слепой давно бы оставил её в покое, прекратив своё доскональное изучение этого наивного нахального ребёнка. Отвечать грубостью на грубость вовсе было бы проявлением недостойного для гения поведения.
Но Хьюга ошибался в своих размышлениях. Размышлениях не о Харуко - хотя в этом тоже. В первую очередь он ошибся в себе.
Свиток оказался в левой руке Китачи практически сразу после вручения, после чего, в едином движении с левой рукой, в грудную клетку Узумаки был нанесён удар раскрытой ладонью правой руки. Он мог бы показаться слабым, несмотря на впечатляющую скорость движения, но ощущение это было ложным. Подтверждение тому - волна боли, прокатившаяся по всему телу Узумаки, лишающая возможности двигаться. Лёгким движением, всего в один удар, Хьюга обезвредил девушку, а затем, зайдя за спину, ударом во внутреннюю сторону колена заставил приклониться.
Он сам себя не мог понять. С одной стороны, он не ощущал никаких негативных эмоций по отношению к Хару. С другой, не смог отказать себе в непреодолимом желании сделать то, что, в общем-то, и сделал. Взбухшие вены на висках ясно говорили о намерении причинить боль, довести дело до конца, но Слепой даже не помнил ясно, как сложил на чистом автоматизме печать, чтобы активировать додзюцу. Быть может, он сам себя убедил, что не хочет драки? Вероятно. Но извиняться за свой поступок, а уж тем более останавливаться, Хьюга не собирался. Нависнув тенью над беззащитной соперницей, Китачи с полной готовностью ожидал, когда спадёт паралич. Ведь так было гораздо интереснее.
— Твердолобая Хару, Алая Бестия, как там тебя ещё называют? Ты делаешь вид, что тебе не интересно, что я говорю, чтобы понять, когда я повышу голос, пытаясь докричаться до тебя хоть так, — голос Хьюги тоже был на удивление ровным и спокойны, хоть в нём и присутствовали определённые интонации, говорящие о внутреннем ощущении превосходства и властности.
— Ты столь старательно пытаешься меня задеть хоть чем-то, чтобы вывести меня из себя, но вся правда в том, что ты напугана, хоть и пытаешься утихомирить бешенное биение своего сердца. И тебе было бы комфортнее, понятнее видеть открытую агрессию, ведь ты привыкла к ней. Тебя не страшит гнев, но заставляет дрожать скрытая угроза, исходящая от меня, которую ты не можешь предугадать или оценить. Ты хочешь доминировать, быть ведущей в диалоге или, скажем, драке. Почему? Желание лидировать во всём, может, амбиции? Нет. Ты просто хочешь выйти из тени своих родителей, прославленной семьи. Доказать всем, что ты действительно стоишь чего-то. Сама по себе, Харуко, а не наследница Узумаки. Бьёшься головой о препятствия, пышешь во все стороны энергией. Но когда отец говорит доченьке, что надо бы для начала сделать домашку, ты послушной овечкой садишься за стол. И ты бы так хотела обсудить эзотерику и древние мифы с кем-то, кто действительно поддержал разговор, верно? Но тебе не комфортно, ты не можешь быть собой. Тебе так же некомфортно, когда взрослые о чём-то шепчутся. Тебе кажется, что они шепчутся о тебе? Что-то скрывают от тебя? Я знаю, о чём ты думаешь. Каждую твою мысль. Все твои страхи, сомнения и желания. Мои глаза видят всё. И да, ты права, моё прозвище мне, действительно, под стать.