Томонэ легла поздно; полвечера она играла с отцом в го – и ей так и не удалось победить отца на его поле боя, потом – совсем чуть-чуть – она поболтала с мамой о всяком девичьем (поделилась сплетнями и своими размышлениями; вскользь упомянув Бэнимару… И Китачи, конечно же), а после отправилась в свою комнату, где ей взбрело в голову сделать парочку раскладов на день грядущий.

«Луна» и «Звезда» – выпадали ей каждый раз, не добавляя в сложившуюся картинку ни капли ясности. Томонэ злилась, накручивала себя, а потом вновь бралась за карты и выкладывала их на ритуальный столик. Несколько раз ей приходилось обращаться к старой книге с толкованиями, но и там она не находила ответов.

Сложив все свои мистические атрибуты, Томонэ, все же, улеглась в постель, но и там ее мысли не желали успокаиваться, подкидывая в топку все больше и больше теорий, вопросов и загадок, а стоило переключиться на что-то другое, как разнообразные – совсем свежие – воспоминания набрасывались на нее, как волки на отбившуюся от стая овечку.

Разговор с Козукой о пауках, необъяснимый взгляд Ясуо, кривая усмешка на губах Нары… Звонкий смех Йонэ, холодное касание пальцев Китачи… Грубый голос Джун, двусмысленная фраза Тадао, отдающее в затылке возмущение Маи… Девочка перекручивала произошедшее с ней, словно запихивая киноленту в мясорубку, подобно режиссеру, недовольному получившейся работой. Как порой печально, что нельзя отмотать время назад и… Поступить по-другому? Сделать, чтобы все было хорошо!

Сны ей тоже снились беспокойные; тревожные даже. Несколько раз она просыпалась, но, пытаясь заснуть, ворочалась и ей приходилось вставать и бесцельно бродить по комнате – нагнать ускользающий, как утренний туман, сон.

Утром ее ждал еще теплый завтрак под крышкой сковородки, крепко заваренный чай и записка от мамы; после того, как Томонэ начала пропадать на миссиях – почти без выходных – добрая родительница завела привычку оставлять послания, пытаясь ободрить юную дочурку. От внимательного взгляда не укрывались переживания подросткового периода, и женщина не хотела упустить тот момент, когда психическое состояние ребенка слетит ко всем известным демонам преисподней.

<…>

Томонэ бодрила себя сама – на собственной шкуре оценила, что окружающие ее люди (может быть, даже друзья?) слишком глубоко погружены в собственные проблемы. Нет-нет, она совсем не осуждала такого подхода! Как можно помочь другому, если ты и сам застрял в трясине? Томонэ чувствовала, что обязана помочь тем, кому может, а впадать в уныние – последнее дело; роскошь ей недоступная.

Легко и почти невесомо девчонка взлетела по лестнице до кабинета секретаря, где в пыльной комнате был выдан свиток с наказом ожидать напарника. В этот раз, волею всех судеб, ей досталась Узумаки Джун – да и задание невозможно ей соответствовало.

Им предстояло направиться в почившую деревню Водоворота – историческую родину клана вышеупомянутой грубой девицы, которую, судя по всему, волновали какие-то свои высокие материи; а люди, что муравьи, а она – будто севшая жопой на муравейник.

– Доброе утро! – Как и всегда любезная Томонэ протягивает своей спутнице бумажный сверток, сладко пахнущий ванилином и фруктовой пудрой. Нежные шарики моти не стоит заворачивать слишком туго, не ровен час, их задавить. – Я взяла тебе с клубникой и виноградом. Надеюсь, ты такое любишь?

Томонэ оглядывает светловолосую свою спутницу и миролюбиво улыбается на странноватый вопрос о яде в пирожных. Не то, чтобы подобное поведение – теперь – могло девочку удивить, но где-то в глубине души, Томонэ, конечно же, была шокирована самим фактом возникновения подобного вопрошания; они же, демоны побери, союзники! О какой отраве может идти речь?

Легко выдохнув и не подавая виду, Томонэ позволяет Узумаки забрать из своих рук ароматно пахнущий сверток, а после, отряхнув ладони о темно-коричневую куртку, пустилась вслед за грубиянкой-напарницей.

– Помилуй, Клубника-Джун, если бы я хотела тебя отравить, то придумала более изощренный и хитрый способ это сделать, чтобы не вызвать подозрений! – Томонэ сохраняла по истине божественное спокойствие, будто бы общалась с маленьким ребенком или диким зверем. – Мне бы не хотелось обрушить на себя гнев столь грозного бойца, способного на равных сражаться с джинчурикки. – Произошедшее на экзамене не прошло мимо любопытной бесфамильной девчонки, и тот факт, что Узумаки столкнулась лбом со своей родственницей-сосудом не укрылось от ушей кареглазой куноичи.

– Это сладкие моти. Было бы хорошо, конечно, заварить зеленый чай с жасмином или белый с хризантемами, немного понаблюдать за природой и насладиться сладостями, но, думаю, у тебя и без меня много дел! Поэтому, давай поторопимся?

От Джун пахло лесной сыростью и легкой несвежестью; будучи напарницей Бэнимару, Томонэ научилась различать полутона запахов с единого вдоха, а определенная любовь к медицине лишила девочку хоть какой-либо брезгливости. Несмотря на то, что Узумаки старательно «освежила себя», от острого взгляда Томонэ не укрылись травинки, запутавшиеся в волосах, несколько застарелых пятен на спортивных штанах, да и общий вид целиком дал понять ей, что Джун давненько не ночевала дома.

Болтушка-Анеко как-то обмолвилась – при личной встрече после экзамена – что сама собирается съехаться с подружками; учитывая отношения между Учихой, Узумаки и Митараши, девочка-из-полена сделала вывод, что последняя намеревалась разделить быт с товарищами по команде. Судя по всему, наперсницы так и не удосужились воплотить свой план в жизнь, а потому…

– Если хочешь, мы можем поужинать вместе после миссии? Я готовлю потрясающего лосося на гриле. – Томонэ понимала, что вряд ли Джун согласится принять помощь, если сделать это предложение в лоб; слишком уж гордой была Узумаки.
После еды люди всегда становятся добрее, а если уж все пойдет хорошо, то можно предложить Джун пережить тяжелый период в гостевом домике.

Путь на территорию принадлежащей ранее стране Водоворота был отнюдь не близкий; даже будучи ниндзя, и имея несколько козырей в рукаве, он все равно занимал добрые сутки – учитывая, что девочкам необходимо было разбить лагерь на половине дороги. Джун, конечно же, храбрилась и торопилась, желая как можно скорее приступить к миссии и ее закончить – скорее всего, у клубничной Узумаки остро стоял вопрос денежных средств.

К полудню следующего дня напарницы были на месте; координаты периметра, по которому перемещались неопознанные шиноби, были весьма неточными, поэтому первым делом Томонэ предложила Джун осмотреться на предмет следов, меток и других признаков жизни. Запустение, творившееся вокруг старого храмового комплекса, где по донесениям, хранились старые библиотеки клана Узумаки, навевало легкую тоску.

В лесных зарослях прятались остовы каменных построек, на которых можно было заметить круглый символ со спиралью; то тут, то там Томонэ находила разнообразные таблички – обнаружив несколько кусков плиты, и прочтя довольно устаревшую форму языка, бесфамильная куноичи смогла прикоснуться к истории одного из ниндзя эпохи Войны кланов.

– Тебе не грустно, Джун?

Если задуматься, то у Томонэ не было никакой веской причины, которую могли бы посчитать серьезной, чтобы пытаться помочь каждому, кому – как считала сама девочка – требуется помощь. Воспитание, склад характера, привычки – такие мелочи делали из нее ту, кто она есть сейчас, и она не хотела изменять себе, своим принципам и убеждениям; если есть хоть крохотная возможность унять печали боевого товарища, то ей непременно надо воспользоваться.

Еще не было случая, когда бескорыстные мотивы Томонэ принимали за чистую монету; безоговорочно каждый желал найти подвох и подлость в том, что делала куноичи. Девочка ловила себя на мысли, что, быть может, стоит отбросить всю эту любезность и просто быть такой же, как и все – недоверчивой и кусачей, мол, тогда и проще вписаться в этот озлобленный, одураченный мир.

– Потому что для меня это важно. – Без тени сомнений на лице проговорила Томонэ на очередной злобный выпад Узумаки. – Помогать боевым товарищам, понимать их и чувствовать то, что их гложет. Ты, возможно, будешь той, кто будет прикрывать мою спину в сражении. Разве это похоже на встречного-поперечного? – Отец всегда ей говорил, что только командная работа помогает достигать успехов; даже знаменитые одинокие герои не могут обойтись без незаметного – казалось бы – подспорья из десятков людей, которые берут на себя весомую часть грязной работы; и пускай мир не видит их лиц и не слышит имена, но такие, как Томонэ рады быть полезным винтиком в большой машине, которая ведет страну в светлое будущее.

– И я не требую того же взамен. – Потому что такие важные вещи должны быть добровольными; идти от души и сердца.

Похороненная в руинах деревня навевала тоску; Томонэ, впрочем, не могла в полной мере осознать, насколько больно, наверняка, и тоскливо было первым Узумаки, покинувшим свой родной дом, чтобы перебраться в страну Огня – чуждое место, что приняло их и должно было стать обителью. История, впрочем, говорит о том, что в итоге наследники Водоворота так и не смогли принять Коноху; клан поредел, многие ушли, забросив ремесло шиноби… Иногда, читая старые манускрипты и редкие издания книг, Томонэ задумывалась: «что же стало причиной падения целой страны?». Пробелы в этой части истории настолько очевидны, но по какой-то причине все просто стараются игнорировать сам факт этого происшествия. Неужели никому не интересно?

Томонэ обошла еще несколько зданий, которые, похожи, были чьими-то домами. Девочка обнаружила там полуразобранные глиняные печи, черепки посуды, занесенные пылью и песком, в восточной части дома она нашла несколько маленьких алтарей, посвященных каким-то позабытым божкам; присев на корточки, она смахнула пальцами грязь с медной статуэтки в виде молодой женщины с четырьмя руками, в которых она держала свиток и клинок, а две другие были сложены в молитвенном жесте над головой.

Заслышав голос Джун, Томонэ подорвалась к напарнице.

Изучив костер, потрогав угли и присмотревшись к окружающим следам, которые были неплохо замаскированы под естественное запустение, девочка пришла к выводу, что неизвестные шиноби были здесь совсем недавно.

– Полагаю, они здесь не просто так и, похожи, что-то искали. Давай спускать вниз… – Томонэ указывает за темный проход, вокруг которого было возведено несколько полуразрушенных колонн.

Томонэ коротко кивнула на вопрос Джун; да, дескать, нам действительно нужно прыгнуть вниз. Дождавшись, когда напарница спуститься в мрачное подземелье, юная бесфамильная куноичи огляделась по сторонам, стараясь заметить слежку или другие признаки жизни, но, не найдя искомого, двинулась вслед за Узумаки.

Внизу было темно – хоть глаз выколи; впрочем, в этом тоже можно было найти как плюсы, так и минусы. Им будет сложнее обнаружить ловушки и следы врага, но с таким же успехом девочки смогут скрыться в тенях и не быть пойманными раньше времени… Томонэ дала себе время подумать, взвесить все «за» и «против», и, когда, наконец, решение было принято, то достала из рюкзака бутылочку масла и несколько тряпок, а порывшись по углам – обнаружила еще несколько подходящих под задумку палок. Наспех намотав на ветки бинты и сбрызнув их горючим, она подожгла их спичками.

Слабый свет факелов позволил не утонуть в сгущающейся тьме и продолжить дорогу; один из импровизированных источников света Томонэ передала своей напарнице, которая, казалось бы, и вовсе потеряла ориентацию в пространстве.

– Надолго их не хватит, но это хотя бы что-то.

Томонэ внимательно изучала проход, по которому им с Джун предстояло идти. То тут, то там находились давно обезвреженные или сработавшие ловушки, временами попадались сложные головоломки, которые должны были открыть потайные проходы, но даже со знанием принципов разгадок подобных задачек, Томонэ не удалось найти ответы; скорее всего, в глубинах лабиринта можно было бы отыскать ключи или, хотя бы, карту.

Пройдя еще с сотню метров по прямой кишке подземелья, Томонэ обнаружила скрытый проход в какую-то комнату, чем-то напоминающую то ли библиотеку, то ли архив. Вставив в ячейку для факелов свою горящую палку, она подошла к одному из стеллажей, на котором громоздилось несколько старых свитков в весьма плачевном состоянии; казалось, будто стоит развернуть их, как они осыплются прахом.

Первый же попавшийся свиток рассказывал историю, как Узумаки пришли к идее запечатывания хвостатых зверей; божественные хищники терроризировали земли и даже именитым ниндзя не хватало сил, чтобы совладать с чудовищами. Не единожды они пытались выступить против разрушительной мощи биджу, но в конечном итоге, пожертвовав жизнями многих достойных бойцов, они свергли тиранию демона-лиса, вложив в дочь главы клана могучую силу.

К несчастью, прожила она совсем недолго; так и не сумев совладать с потусторонней силой.

– Джун, не хочешь взглянуть? – Томонэ подошла ближе к напарнице и протянула развернутый свиток угрюмой девчонке.

– Как думаешь, кого могла заинтересовать история твоего клана? И зачем…?

Томонэ с любопытством изучала реакцию своей напарницы; не было ни мгновения, когда лицо грубиянки-Джун оставалось равнодушным = каждая эмоция, еще непонятая своей собственной хозяйкой, отражалась на лице, придавая ему неповторимую живость. Удивление, тоска, любопытство, злость – смешивались в неповторимый коктейль чувств, и им, как хорошему сакэ, требовалось время, чтобы настояться и преобразоваться в изысканные вкусовые нотки.

Узумаки была апологетом грубости, яростно транслируя ее в мир, пытаясь защититься и отгородить себя стеной из щитов, чтобы никто не мог причинить ей неудобства. Томонэ часто приходилось иметь дело с покалеченными подростками, которые готовы были спалить этот мир дотла, лишь бы никогда и никто не коснулся утонченных струн души.

Оставив ненадолго Джун со свитком, позволяя девочке прикоснуться к истории клана, Томонэ принялась исследовать помещение на предмет других ходов и следов присутствия незнакомцев. Кое-где в пыли она находила следы от уже украденных книг и стопок бумаги, где-то по углам оставались влажные следы от обуви тех, кто не так давно бывал здесь, но, судя по всему, выход из архива был только один – и им все равно придется возвращаться в тоннель-кишку.

– Не думаю, что об этом месте кто-то знает. – Девочка пожала плечами, поднося факел к одному из стеллажей, который, судя по всему, был обнесен вторженцами с особенной тщательностью. Томонэ провела пальцем линию от одного опустевшего стенда к другому, собирая под ногтем катышки пыли. – Если бы Резиденция посчитала сведения важными, то, скорее всего, снесла бы все в Архив, а если не забрала – значит, либо не знает о нем, либо… Пренебрегла ими, как ненужными.

Помолчав всего мгновение, Томонэ улыбнулась; вышло немного зловеще.

– Мы можем вернуться сюда позже.

<…>

Грохот обвала заставил девчонок спешно покинуть потайную комнату и выбраться обратно в длинный коридор; шум доносился откуда-то спереди, куда напарницам еще не представилось случая попасть.

– Похоже, кто-то напортачил с ловушками. – Предупредила Томонэ светловолосую куноичи, и потянув ту за руку, направилась в сторону источника очевидных звуков трагедии.

Девушки петляли некоторое время по катакомбам, старательно перепрыгивали через свежие растяжки и заложенные капканы со взрывными печатями; люди, которые проникли сюда, скорее всего, ожидали незваных гостей. Тоннель уходил все глубже, но, в скором времени, обе девушки достигли своеобразного тупика – широкой залы с несколькими постаментами и круглым отверстием в потолке; солнечный свет разливался по помещению, отражаясь от водяной глади искусственного пруда с широкими каменными бортами, что располагались выше уровня пола.

У правой стены, где еще недавно стоял один из прямоугольных монументов с изображением символа клана Узумаки, теперь находился обвал; из-под него растекалась лужа крови и виднелась неестественно скрюченная человеческая рука. Помимо прочего, в зале находилось еще три человека – два взрослых мужчины и одна молодая женщина. Последняя отличилась весьма запоминающимися ярко-алыми волосами, а единственный видящий глаз – подернут темной зеленью радужки.

Она заметила Томонэ и Джун почти сразу, как они появились и тут же захлопнула книгу, которую читала.

– Естественно… Им настолько плевать на эти знания, что они отправили сюда соплячек. – Тяжело вздохнув и потерев переносицу, она окинула взглядом в начале Томонэ, но остановила взгляд на Джун. – Убейте их.

Бой завязался стремительно; женщина с алыми волосами отдала свой приказ, и ее спутники бросились на девчонок, взяв наизготовку оружие. Томонэ не могла назвать своих врагов высокопрофессиональными ниндзя; вряд ли ранг этих двоих сильно превышал звание генина или чуунина – они не отставали по скорости, и, где-то, быть может, могли дать фору, но обмундирование и арсенал оставлять желать лучшего.

Второй, чуть более худосочный, шиноби из мужского дуэта, бросил в Томонэ звездочку-сюрикен со взрывной печатью, и девчонке ничего не оставалось делать, как сблизить дистанцию, чтобы не попасть в радиус поражения. Он расхохотался, находя этот маневр забавным, и уже намеревался нанести Томонэ хлесткий рассекающий удар своим серпом-кусаригамой, как куноичи – словно по мановению руки – нырнула под землю, а через мгновение очутилась у оппонента под ногами, утащив того под землю по самую шею.

… Тем временем, короткая череда взрывов и обвалов сотрясла святилище Узумаки с новой силой. Использование печатей в замкнутых помещениях грозило похоронить не только врага под толщей земли, но и самого использующего – если он не окажется быстрым и проворным; Томонэ с опаской взглянула в начале на рыжеволосую беглянку, а потом – на свою напарницу, которая ловко отбивалась от ударов танто своим кунаем. Земля под ногами тряслась; казалось, будто ноги сами двигаются, и остается только поддерживать баланс своего тела, чтобы не шмякнуться пятой точкой о голые камни.

Приняв решение, что Джун самостоятельно справится с нападавшим, Томонэ двинулась вслед за женщиной. Не теряя минут, таинственная расхитительница архива успевает нажать несколько скрытых панелей на одном из обелисков с клановым символом, и позади нее открывается еще один проход. Девчонка в один прыжок разрывает дистанцию, и, вскидывая руку вперед, превращая свою руку в длинную ветвь, которая должна оплести противника полностью.

Женщина же не была готова сдаваться; крепко прижав одной рукой к себе наплечную сумку, а второй рукой сложив определенные печати, она пытается отскочить внутрь тоннеля. Ее длинные рыжие волосы превращаются в иголки, легко пробивающие насквозь деревянные прутья и отмахиваясь от сучьев, что от назойливой мошкары.

Дрожь обвала усиливается; каменные плиты-обелиски начинают заваливаться, с потолка комьями сыплется земля и то и дело на головы присутствующим валятся булыжники, от которых то и дело приходится то отмахиваться, то отпрыгивать, представляя себя зайцем на ромашковом лугу.

– Джун! Беги отсюда! – Кричит Томонэ, когда очередная глыба ударяется о пол святилища, разделяя их друг от друга по разную сторону от основного тоннеля.

Бесфамильная куноичи уже думает броситься вслед убегающей женщине, которая бросает ехидный взгляд одного зрячего изумрудно-зеленого глаза.

– И куда это ты собралась?! – Хохочет она, и, алые космы, что еще секунду назад обволакивали ее плотным панцирем, взвились в воздух, и, преобразовавшись в иглы, выстрелили в Томонэ. Девчонка уклонилась от большинства, но две из них кольями плотно впились в худосочное тельце – бедро и левое плечо тут же заплыло красным; отброшенная назад, Томонэ завалилась на спину, и, наблюдая, как камень летит ей в лицо, перекатилась в угол, поднимаясь на ноги.

Отредактировано Tomone (23.09.2024 21:02)

Рана толчками выплевывала из себя быструю кровь; бедро саднило, а плечо и вовсе, казалось, задубело, не желая двигаться. Скорее всего, волосяные иглы задели сухожилие или мышцу, от того рана была столь болезненной, но отнюдь не смертельной.

Томонэ уже успела подняться на ноги, и намеревалась отправиться вслед за женщиной, но та успешно скрылась в тоннеле, продолжая громко и заливисто хохотать; и голос ее эхом отскакивал от вибрирующих стен, делая его зловещим и каким-то мистическим.

Наследие предков позволяло Томонэ быть более стойкой к повреждениям, но несмотря на малую регенерацию, девчонка чувствовала слабость во всем теле; легкое головокружение сменилось ощущением тошноты. Скорее всего, волосы беглянки были пропитаны чем-то вроде яда или паралитика. Томонэ неосторожно отправилась к выходу, в надежде, что Джун уже смогла выбраться из ловушки, в которую они попали; однако, вместо побега, Узумаки вернулась обратно – к Томонэ, и, закинув тощую руку бесфамильной куноичи, буквально потащила ее в тоннель.

<…> Засыпанные грязью и пылью, измазанные в крови, девушки, наконец, оказались на поверхности. Земля под ногами все еще продолжала гудеть, но опасность миновала. Томонэ закашлялась, едва не выплюнув собственные легкие себе на ладони, но через несколько чудовищных судорог всем телом, она успокоилась и хлебнула воды из фляжки, после чего, протянула ее и Джун.

– Спасибо, что вернулась. – Томонэ улыбнулась, будто ни в чем не бывало, и принялась стирать с лица остатки их незапланированного путешествия красным платочком. Следом, она вытащила из рюкзака аптечку и первично обработала раны, чтобы не подхватить заражение крови и остановить кровь; в конце концов, предположений, где еще могли побывать волосы сбежавшей преступницы, была масса.

– Все в порядке, Джун. – Попыталась успокоить свою напарницу девочка, мягко похлопав Узумаки по ладони, которой она еще недавно зажимала рану на ее плече. – Ты молодец, совсем не растерялась!

Немного повозившись с бинтами, Томонэ сложила все свои вещи в рюкзак, после чего вынула из него свиток, который, судя по всему, за последние полчаса пережил больше, чем за сотню-другую лет в спрятанном архиве. Девочка протянула письмена с легендой Узумаки, и потерла пальцами глаза; кожа еще пахла антисептиком и свежим металлическим запахом крови.

– Возьми. Было бы жалко, если часть истории твоего клана пропала бы из-за такого недоразумения.

<…> Еще раз осмотрев остовы погибшего поселения, напарницы отправились обратно. Миссия их была завершена; разведка проведена, данные собраны - в рапорте Томонэ указала, что неизвестными ниндзя были мародеры, желавшие найти в развалинах клана ценности, но не найдя искомого, постарались скрыться с места преступления. О странной одноглазой женщине с алыми волосами куноичи упомянула вскользь, лишь указав на то, что она явно знала, как попасть в святилище и хорошо ориентировалась в подземных катакомбах. И, конечно же, ни слова о потерянном архиве.

– Была рада с тобой поработать, Джун. – Томонэ протянула ладонь Узумаки для рукопожатия. – Если надумаешь, то мое предложение с ужином все еще в силе.

– Приходи, не стесняйся.